«О» - значит омут - Страница 85

Женщина, стоявшая впереди, рассказывала о траектории своих алкогольных несчастий, спираль, неумолимая, как спущенная в туалете вода, судя по ее рассказу. Сначала вмешалась семья, что побудило ее вести себя хорошо. Она была трезвой год, а потом умерла ее мать, и она начала снова пить в день похорон. Через три месяца она опять поклялась не пить, но потом последовали бесконечные падения, каждое хуже предыдущего. Муж развелся с ней. Ее лишили родительских прав. Она стала озлобленной алкоголичкой, и друзья начали избегать ее. Однажды она проснулась утром в своей машине, которая стояла перед торговым центром, в сотнях километров от дома. Она понятия не имела, как там оказалась.

Ее сумка была украдена, и ей пришлось идти до ближайшей станции обслуживания, где она выпросила деньги, чтобы позвонить, и умоляла свою бывшую золовку приехать за ней.

В ожидании она наконец поняла, что не может справиться сама. Теперь она уже пятьдесят один день чиста и трезва, чем заслужила продолжительные аплодисменты.

Уокер подумал, что его обстоятельства были еще сравнительно приличными. Правда, Каролин выставила его из дома, но он был уверен, что она смягчится. Он по-прежнему мог видеть детей при любой возможности, и у него до сих пор была работа. Он здорово облажался, но его проблемы не шли ни в какое сравнение с тем, что он слышал здесь.

Это была кочка на дороге, звонок будильника. Конечно, он споткнулся, но теперь исправляется. Все эти истории о людях, которые потеряли все и жили на улице? Он сочувствовал, но его положение было совершенно другим.

Один парень сохранял трезвость пять лет, два месяца и пять дней. Лучшее, что мог предложить Уокер, это семь дней, что даже не заслуживало хлопка в ладоши. Он бы чувствовал себя дураком, если бы поднялся и поделился этим. С опозданием он осознал факт, что совершенно забыл об убитой им девушке.

Сидя там, он почувствовал, как просыпаются его демоны. Это не было желание выпить, само по себе. Это была возможность выпить, от которой ему было трудно отказаться. Он хотел верить, что когда-нибудь в будущем, через пять или десять лет, он сможет наслаждаться коктейлем или бокалом вина. Как много событий придет и уйдет, когда он будет потягивать газировку или диетическую колу, оторванный от компании? Не пить до конца жизни было слишком суровым наказанием. Конечно, он вернет себе привилегию, как только научится управлять своим потреблением.

Каролин сказала бы, что он обманывает себя, но это было не так. Он боролся со своей, так называемой, проблемой, и старался, как мог. Чего еще большего она могла ожидать?

Ему хотелось выпить. Он признавал это, особенно сейчас, когда это другое дело на подходе.

Предмет был, как треснувший зуб, который он щупал языком, проверяя, не увеличилась ли трещина.

Он посмотрел на часы. Еще полчаса. Все, о чем он мог думать — какое бремя он нес. Годами ему досаждало чувство вины, и теперь облегчение наступало только в тот магический момент, когда спиртное попадало в горло, и тепло распространялось в его груди, развязывая узлы и ослабляя петлю на его шее. Он терял способность переносить тяжесть беспокойства, которое одолевало его день ото дня. Как он будет жить с такой червоточиной в душе?

Прошла вечность, когда собрание закончилось, и комната опустела, с хлопаньем стульев, которые складывали и ставили у стены. Уокер почувствовал прикосновение к плечу, что заставило его подскочить.

— Интересно встретить тебя здесь.

Он обернулся. Эвис Джент стояла рядом, в языках пламени темно-рыжих волос, от нее пахло виски. Черт, подумал он, она что, пришла на собрание пьяная? Его правая рука еще была на перевязи, так что он не делал попытки пожать ей руку.

Ее глаза расширились при виде его лица.

— О, мне нравится такая смесь лилового и желтого. С подбитыми глазами ты похож на енота.

Тебя здорово приложило.

— Думаю, что ты слышала об аварии.

— Я и все остальные. Весь Хортон Рэвин жужжит.

— Спасибо. Я чувствую себя гораздо лучше, поговорив с тобой.

Уокер не видел Эвис с их встречи на Виа Джулиана, этого кошмара патрульных машин, полицейских, и слухов о мертвом ребенке. Он не читал ни слова об этом происшествии, если только статья не появилась, когда он был в больнице и без сознания.

Эвис выглядела неважно. Раньше он находил ее привлекательной, но флуоресцентное освещение ее не красило. Ее глаза не могли сфокусироваться, и она так сильно покачивалась, что Уокеру пришлось протянуть руку, чтобы ее поддержать.

— Ух! — сказала Эвис.

— Надеюсь, ты не приехала сюда на машине, в таком состоянии.

— Я приехала на такси. У меня отобрали права. Вот блин. А ты?

— У меня есть парнишка, который возит меня по городу.

— Повезло тебе. Сколько собраний? Это твое первое?

— Третье.

Она улыбнулась.

— Умно. Стараешься показать себя с хорошей стороны, когда будет слушаться твое дело. Я сама так делала.

Ее тон был шутливым, но самодовольным, что непомерно раздражало Уокера.

— Как держится Каролин? — спросила Эвис, с расширенными от сочувствия глазами.

— Прекрасно. Она очень меня поддерживает, как стена.

Эвис состроила рожицу.

— Ну, это меня удивляет. Не думала, что она такая понимающая. Она разрешила тебе остаться дома?

— Не сейчас. Я живу в «Пеликане» в Монтебелло, в двух кварталах от банка, что облегчает жизнь, в какой-то степени. Я вижусь с детьми.

Эвис оглядела комнату, которая была пуста, кроме них двоих.

— Ты случайно не подбросишь меня до дома? У меня мало наличных, а такси стоит двадцать баксов. Мы можем выпить по-быстрому.